Благотворительный фонд
«101 км. Подвижники Малоярославца»

Елена Смирнова: Здравствуйте, дорогие друзья! Сегодня к нам в студию вновь пришла Елена Евгеньевна Старостенкова, внучка репрессированного священника Михаила Шика и его супруги Натальи Дмитриевны Шаховской-Шик.

 

Здравствуйте, Елена Евгеньевна! Обычно мы с вами зачитываем письма вашего дедушки, вашей бабушки, рассказываем о книге, которая вышла в этом году – «Непридуманные судьбы на фоне ушедшего века». Я думаю, мы ещё продолжим этот рассказ и будем зачитывать эти замечательные письма. Но сегодня вы, наверное, пришли с другой темой?

 

Елена Старостенкова: Вы правы, Елена Александровна. Я предлагаю сегодня поговорить на другую тему, хотя она тоже имеет отношение к тому, о чём мы говорили раньше. В нашем обществе обсуждается и отмечается столетие революции и восьмидесятилетие красного террора, который особенным образом коснулся русской православной церкви. В ближайшее время произойдёт несколько событий, о которых я рада рассказать. На мой взгляд, одно из самых важных – это открытие под Москвой, на Бутовском полигоне, Сада памяти. Это событие состоится 27 сентября. Мемориал освятит митрополит Крутицкий и Коломенский Ювеналий. Планируется и участие представителей администрации президента.

 

Почему мне представляется, что это мероприятие такое важное, такое значимое, и не только для православных нашей страны, но, наверное, для всего нашего общества? Это первый мемориал на Бутовском полигоне, который носит светский характер. До этого на полигоне были воздвигнуты два храма, оба во имя новомучеников и исповедников земли русской. Маленький деревянный храм и большой храм – каменный. Но никаких мемориалов, которые увековечивали бы память иноверческих священников и мирян, которые были во множестве расстреляны на этом полигоне, до сих пор не было. Мне кажется, что создание общего мемориала всем жертвам советского террора – это важное свидетельство готовности нашего общества вспоминать жертв политического террора недавнего нашего прошлого.

​

Елена Смирнова: То есть, вспоминать тех, о ком обычно умалчивает пресса, которая тем самым дает понять, что это, может быть, даже и нормальное было явление – расстреляли полстраны, зато остальным как хорошо и весело стало жить в стране нашей большой, широкой и весёлой.

 

Елена Старостенкова: Нетрудно в общем-то убедиться, что и сегодня не очень весело жить. В том числе и потому, что многие люди безвременно погибли и не смогли выполнить своё предназначение на земле – вырастить детей, построить дома и обиходить земли. Не смогли – не по своей воле – позаботиться о том, чтобы материально обеспечить следующие поколения.

 

Я вновь возвращаюсь к теме нашего сегодняшнего разговора и повторяю, что открытие Сада памяти на Бутовском полигоне состоится 27 сентября – в тот день, когда церковь отмечает Воздвижение животворящего креста Господня. Этот день на протяжении многих столетий отмечался как праздник. Но именно в этот день, 27 сентября 1937 года, произошла одна из массовых казней на Бутовском полигоне. В этот день были расстреляны 272 человека, в том числе группа священников, которые проходили по делу владыки Арсения Жадановского. В эту группу входил и мой дед. Я думаю, что было бы хорошо и правильно, если бы в этот день имена убитых священнослужителей помянули и в тех храмах, в которых они служили. Назову имена восьми человек, которые были расстреляны по этому делу: епископ Арсений Жадановский, иеромонах Андрей Эльпсон, иерей Пётр Петриков, иерей Сергей Сидоров, иерей Михаил Шик, монахиня Матрона (Чушева), духовная дочь владыки Арсения, тайная монахиня Валентина (Засыпкина), духовная дочь отца Андрея Эльпсона, тайная монахиня Вера Емельянова, духовная дочь отца Андрея Эльпсона. Еще шесть женщин, которые проходили по этому делу, были осуждены на 10 лет лагерей.

 

Упомянутые священники служили во многих московских храмах, в том числе в храме Святителя Николая в Клённиках, в храме Святителя Николая в Подкопаевском переулке, в храме того же Святителя в Соломенной сторожке, в Девятинском храме на Новинском бульваре. Наверное, еще во многих храмах служили эти священники – не все я знаю и могу перечислить. Буду рада, если радиослушатели помогут дополнить этот список.

 

В тот же день – 27 сентября – ежегодно проходит поминальная служба в Малоярославце в доме моего деда, священника Михаила Шика. В том самом доме, где была им устроена потаённая домовая церковь, и где богослужения не прекращались с 1931 по 1941 год.

​

Елена Смирнова: Именно из этого дома и начался его последний, голгофский путь.

 

Елена Старостенкова: Да, именно в этом доме Михаил Шик был арестован в феврале 1937 года. Это его последний адрес. Он больше не вернулся к своей семье, и долгое время о судьбе его ничего не было известно.

 

Елена Смирнова: Елена Евгеньевна, в прошлый раз вы говорили, что именно в этом доме будет устраиваться неординарный музей. Могли бы вы об этом рассказать?

 

Елена Старостенкова: Спасибо за этот вопрос. Не хотелось бы, наверное, называть этот дом громко музеем. Видимо, правильнее будет говорить о мемориальном центре, призванном сохранить и почтить память людей, которые жизней своих не пощадили и положили их в конечном счёте за то, чтобы мы сегодня жили иначе, чем в годы массовых репрессий в отношении мирного гражданского населения.

 

Идея и концепция этого мемориального центра на протяжении последних двух лет претерпевала существенные изменения. Первоначально нам представлялось, что наша задача состоит в том, чтобы восстановить дом на Успенской улице в Малоярославце в том виде, в котором он был в тот момент, когда там жила семья священника. Дом этот – сам по себе мемориал семьи священника в эпоху гонений. Он, как и другие ему подобные, в которых в те годы ютились семьи священников, дом очень скромный. И церковь, при нём сооруженная – потаённая церковь – была много скромнее, чем любой нынешний храм, даже провинциальный. Тем не менее, в этих скромных условиях сохранялись и вера, и христианские традиции. Но по мере того, как мы продвигались к нашей цели, по мере того, как набирали информацию и обсуждали её в разных аудиториях, жили с этой идеей, становилось понятно, что востребована на сегодня память об очень многих людях, не только священниках, но и о мирянах, которые тоже совершили свой крестный путь. Не всегда внешне эффектный, то есть, не увенчанный расстрелом, но от того не менее трудный, как, например, доля тех женщин, которым пришлось не только детей в одиночку поднимать, но ещё и мужей в ссылках и по тюрьмам поддерживать.

​

Елена Смирнова: Что объединяет всех этих людей, о которых вы хотели бы рассказать? Как вы определяете, кто относится именно к вашему мемориальному центру? Ведь музеи и мемориальные места создаются и в Москве, и во многих других городах нашей страны.

 

Елена Старостенкова: Мне представляется, что на этот непростой вопрос есть довольно простой ответ. Но начну чуть-чуть издалека. Мы ведём работу по изучению немалого массива информации, который хранится в наших семейных архивах. В том числе того, который стал доступен благодаря многочисленным опубликованным в последние десятилетия воспоминаниям людей. В них мы и находим наших потенциальных героев, тех людей, которые бывали в доме на Успенке в Малоярославце или состояли с проживавшей здесь семьей в регулярной переписке. В результате довольно простой информационной работы мы выходим на описание своеобразного социума гонимых во времена террора людей. Многие из них, проживая в разных городах, подчас очень отдалённых друг от друга, подвергаясь различным испытаниям, сохраняли связи с другими членами этого социума гонимых, в котором каждый человек и каждая семья, принадлежащая к этому кругу, могли найти поддержку и помощь. Да, эта помощь и поддержка были далеко не всегда достаточными, но они бывали оказаны непременно!

 

Елена Смирнова: То есть вы взяли людей, которые были связаны между собой?

 

Елена Старостенкова: Которые были связаны между собой общим служением, родственными и дружескими связями, общими правилами поведения и принципами взаимоотношений в социуме. И один из примеров такой дружеской связи – это связь между отцом Михаилом и отцом Сергием Сидоровым, которые были расстреляны в один день, расстреляны вместе, а, собственно, жили-то вместе только в Сергиевом Посаде один год. После этого их дружба поддерживалась на очень большом расстоянии. Но поддерживалась постоянно. Были продовольственные посылки из одной семьи в другую, чтобы помочь пережить какое-то очень неблагоприятное время, были взаимные поездки друг к другу для совместного служения. Отец Михаил приезжал в Муром к отцу Сергию, чтобы сослужить ему, и отец Сергий приезжал в Малоярославец. Очень не ближний конец, очень непросто. Но было. Как было и то, что дети из одной семьи подолгу гостили в другой, что нашло свое подтверждение в прелестных рассказах Натальи Дмитриевны Шаховской-Шик о детях, в которых рассказываются истории, приключившиеся с детьми из семей Фаворских и Сидоровых. Вот так начал складываться список имен священников, которые в разные годы приезжали в Малоярославец и служили в домовой церкви в Малоярославце.

 

Список этих священников на сегодня – полтора десятка имен. Многие из священников, которые служили в нашей домовой церкви, сегодня церковью прославлены. Анализ такого информационного поля вокруг новомучеников и исповедников российских показывает, что в каждом географически определенном месте или иногда даже в каждом отдельном храме как-то очень всерьез занимаются именно теми священниками, которые здесь служили и здесь пострадали. И создается впечатление, что новомученики и исповедники очень привязаны к какому-то очень конкретному месту и очень конкретному храму. Действительность, как всегда, чуть сложнее.

 

В большинстве своем, священники в годы гонений не оставались на одном месте надолго, во всяком случае, те священники, которые подвергались репрессиям. Они покидали свою паству и свое служение в результате ареста и последующих гонений. И, как правило, не могли вернуться обратно. А потому география их служения и их исповедничества была гораздо шире, чем один какой-то храм или один какой-то регион. Мне представляется, что одна из миссий нашего фонда – это описание деятельности новомучеников и исповедников как предстоятелей за всю землю российскую, а не одну какую-то область или приход конкретного храма. Возможно, это довольно смелая задача, может быть, нам она окажется и не по плечу, но попробуем, постараемся.

​

Елена Смирнова: Елена Евгеньевна, это очень благородная задача и мы хотели бы, как минимум, содействовать. В названии вашего фонда присутствует 101-й километр, и я думала, что вы ограничитесь только этими рамками, а оказывается, вы всю землю русскую хотите объять, не только 101-й километр от Москвы.

 

Елена Старостенкова: Наверное, в вашем вопросе есть доля иронии. Я и сама понимаю, что замах у нас, как говорится, не по чину. Но сам материал, сама фактура, сама реальная история жизни и жития этих людей говорит о том, что их подвиг неправильно привязывать жестко к какому-то географическому региону.

 

Елена Смирнова: Понятно. Взять, к примеру, вашего деда. Отец Михаил и в Казахстане служил. Там же тоже был храм, он служил в московских храмах, он служил и в Сергиевом Посаде, и в Малоярославце. И он, и другие священники тогда служили там, где приходилось, в любых условиях – и в ссылке, и в лагере.

 

Елена Старостенкова: Да, конечно. И мой дедушка, о. Михаил, отнюдь не был единственным таким священником. Он был одним из многих, из многих тысяч священников, которые служили в очень разных регионах. И они действительно имеют право называться исповедниками земли русской. Мне бы очень хотелось это подчеркнуть, в том числе на конкретных примерах. На примере тех священников, которые приезжали в Малоярославец и сослужили в домовой церкви отца Михаила Шика.

 

Елена Смирнова: А вот как насчет паствы? В том же Малоярославце у отца Михаила была паства. Сохранились ли там какие-то люди, потомки этой паствы, собираете ли вы сведения о них?

 

Елена Старостенкова: Да, информацию об этом содержат те воспоминания, которые оставили дети о. Михаила – моя мама, дяди и тетя. Они позаботились в последние годы своей жизни о том, чтобы записать и передать все то, что они помнили о том времени и о людях, которые бывали в их доме. Многие рукописи, которые написала моя мама, с воспоминаниями о том, как это все было, пока ещё не опубликованы. Но уже давно перемещаются из рук в руки и читаются как самиздат с большим интересом. Мы начали обсуждать с одним издательством перспективу издания этих материалов в качестве отдельной книги в следующем году.

 

А собственно в Малоярославце людей, которые могут многое рассказать о том, как это было, практически не осталось. Но тем не менее, есть литература, в которой эти истории рассказываются. Это воспоминания Веры Бобринской, дочери отца Сергия Сидорова. Это воспоминания недавно ушедшего от нас Алексея Петровича Арцыбушева. Интересные воспоминания оставил Владимир Гоманьков. То есть, собирая тщательно все эти воспоминания, удается что-то реконструировать. Ну, или, как минимум, что-то предположить относительно маршрутов поездок священников в те годы. А сам факт поездок сомнений не вызывает. Во всех воспоминаниях моей мамы и моей тёти всё время возникает сюжет о том, что отец куда-то уехал. Или к ним кто-то приехал. То есть сам факт общения через расстояние, через пространства не подлежит никакому сомнению. И он многократно подтверждается документами, которые стали доступны в последние десятилетия.

​

Елена Смирнова: Елена Евгеньевна, вы прислали приглашение на концерт Юлия Кима. Он связан каким-то образом тоже с Малоярославцем, как я теперь понимаю? Для меня это полная неожиданность.

 

Елена Старостенкова: Да, Юлий Черсанович действительно связан с Малоярославцем, и в одном из своих интервью он говорил, что у него четыре места, которые он считает своей малой родиной. И первая из них – это Малоярославец. В Малоярославце жила и работала его мама, соответственно, с двумя детьми, с Юлием и с его старшей сестрой. Потому что отец Юлия Кима был расстрелян, а его жена как жена врага народа была в ссылке. После ссылки она не могла вернуться в Москву, только за 101-й километр.

 

Елена Смирнова: То есть, отец нашего барда, поэта, сценариста и просто любимого нами талантливого человека был репрессирован?

 

Елена Старостенкова: Да, Ким Чер Сан, отец Юлия Кима, был репрессирован и расстрелян. Я могу ошибаться, но, по-моему, он был арестован в ноябре 1937 года и расстрелян в 1938-м как японский шпион. История наших отношений с Юлием Черсановичем в наши дни проста до незатейливости. В один прекрасный день Юлий Черсанович позвонил одной нашей общей знакомой и сказал, что он держит в руках книжку «Непридуманные судьбы…» и видит информацию о том, что создается мемориальный центр в Малоярославце. И он хочет в этом деле участвовать. Так родилась идея благотворительного концерта, который, я надеюсь, действительно состоится 2 октября. Юлий Черсанович будет петь и общаться с теми, кто придёт в Малоярославецкий районный дом культуры.

 

Елена Смирнова: Не могли бы вы подробно рассказать, во сколько, как доехать…

 

Елена Старостенкова: С удовольствием. Итак, 2 октября в 18 часов, Малоярославец, районный Дом культуры. Это недалеко от вокзала, буквально 10 минут пешком. До Малоярославца можно доехать на электричке, на автобусе. Это 120-й километр от Москвы, 2 часа идёт электричка, примерно столько же добираться на автомобиле.

 

Могу добавить, что Юлий Черсанович Ким – человек не только необыкновенно талантливый, об этом все знают, но и необыкновенно открытый и простой в общении.

 

Елена Смирнова: А как он обещал с вами сотрудничать? Он уже принес какие-то материалы?

​

Елена Старостенкова: Сотрудничать нам достаточно просто, потому что Юлий Черсанович вместе с сестрой Алиной Черсановной издали книжку о своей маме – Нине Всесвятской. Эта книжка уже есть в нашей библиотеке, которую мы представим в нашем будущем мемориальном центре. Более того, насколько я знаю, подготовлен и материал, собранный сестрой Юлия Черсановича, которая, конечно, тоже очень много сделала для сохранения памяти и о своей маме, и обо всех людях, с которыми ей довелось общаться. К сожалению, эта последняя книга еще не издана, но надеюсь, что и она вскоре увидит свет. В любом случае, для нас очень важно, когда приходят уважаемые люди и говорят: «Вы делаете правильное дело, я хочу вам помочь». И, честно говоря, Юлий Черсанович не первый человек, который пришел к нам с предложением помочь. Есть еще один человек, пожелавший остаться неизвестным. Он перевёл на наш счёт некоторую сумму, которая позволит в следующем году начать строительные и реставрационные работы. Мы очень признательны этому человеку. Думаю, что он меня сейчас вряд ли слышит. Но кто знает, как слово наше отзовется?

 

Я хочу еще несколько слов сказать по поводу 27 сентября и Малоярославца. Для нас это серьёзная дата – 80-летие расстрела деда, и мы хотели что-то успеть к этому времени сделать. И успеваем очень мало. Это, конечно, трагично – как мало мы успеваем сделать для памяти наших дорогих родственников, но тем не менее. Я надеюсь, что в этот день в стенах дома появятся первые стенды. Они положат начало экспозиции, которая там будет развернута. Я не знаю, какое место они займут в экспозиции со временем, но уверена, что сейчас очень важно сделать какой-то первый шаг. Я надеюсь, что мы его сделаем – не только проведём панихиду в доме, но и покажем первые экспонаты. Как свидетельство серьёзности наших намерений и готовности двигаться в меру сил и возможностей к созданию реального мемориального центра, который не только собирает и хранит, но ещё и демонстрирует материалы и документы, которые удалось собрать.

 

Елена Смирнова: Елена Евгеньевна, а есть ли у вашего фонда сайт?

 

Елена Старостенкова: Да, конечно. У нашего фонда есть сайт, который делают волонтёры. Адрес сайта: 101km.org. Красотой особой и изысками дизайна он не отличается – ни одного профессионального дизайнера мы пока не имели возможности пригласить, чтобы сделать сайт более красивым и современным. Однако, к нашему удивлению, мы набрали очень приличное количество подписчиков и посетителей сайта. Существенно больше, чем я могла предположить. Сегодня наши новости читает несколько сотен человек. Я могла бы сказать, что это не так много – мне ли не знать, какую большую аудиторию может собрать иной контент. Я в свое время работала в редакции газеты «Известия», каждый номер которой читали 3 миллиона человек. Но знаю и то, как трудно начинать любое дело «с нуля». И как трудно не только привлечь, но и удержать внимание хотя бы трех-четырех человек, не то что сотен. И если сегодня у нас более сотни постоянных подписчиков, то, я полагаю, мы занимаемся делом, которое людям действительно нужно, важно и интересно.

 

Да, дело наше двигается медленно. Утешаюсь я в том числе и рассказом о том, как небыстро строилась маросейская община. Рассказывают, что отец Алексий Мечев, став настоятелем храма Святителя Николая в Клённиках, восемь лет служил в пустом храме. Но служил каждый день. Каждый! И народ в храм пришёл.

​

Елена Смирнова: Причём, это была редкость в то время. Потому что, как правило, служили в субботу, в воскресенье и на большие праздники. А отец Алексий Мечев ежедневно служил литургию для того, чтобы каждый человек, у которого день ангела в определённую дату, мог прийти храм и причаститься в этот день.

 

Елена Старостенкова: Да, вот так храм маросейский стал одним из самых посещаемых в Москве. Отсюда и нам урок. Для того, чтобы получить признание, нужно какое-то время делать своё дело, не оглядываясь на то, сколько людей приходят к тебе в храм или на сайт.

 

Елена Смирнова: Ну, я думаю, радиослушатели, которые нас сейчас слышат, могут и помочь. Наверняка, среди тех, кто нас слушает, есть те, чьи предки жили когда-то в Малоярославце. Может быть, есть и такие, кто слышал или знал о семье Шиков. Они могут тоже зайти на ваш сайт и что-то вам написать, добавить или задать вам вопрос. Так ещё большее число людей включится в вашу работу.

 

Елена Старостенкова: Именно так и происходит. Расскажу совсем свежую историю, которая приключилась после одного моего выступления с рассказом о нашей работе. Ко мне подошла в перерыве женщина, которая сказала, что ее бабушка (вернее, сестра ее родной бабушки) была монахиней в миру, жила она в Малоярославце и была регентом в храме Покрова Богородицы в Кариже. «Может ли такое быть, что она ваших знала?» – спросила эта женщина. Отвечаю:

 

– Конечно, знала. Потому что наша домоправительница в те годы была старостой в том же храме. А где она – ваша бабушка – жила?

 

 – На Успенской, 45.

 

– А мы на Успенской, 38. Так что точно знала.

 

Теперь в ближайшие выходные к нам в Малоярославец приедет целая группа волонтёров, которые собрались поддержать не только свою коллегу, но и нас с нашим проектом.

 

Действительно, люди приходят со своими историями и помогают писать общую историю. Бабушка этой женщины тоже жила в непростом, интересном доме. Там жила семья Григорьевых, очень верующая, очутившаяся в Малоярославце в связи с теми гонениями, которым их семья подвергалась. Выяснилось, что один из представителей семьи оставил воспоминания и будто бы перед смертью передал эту рукопись одному из священников, которому доверял. Теперь будем искать того священника, эту рукопись. Будем пытаться историю и этой семьи восстановить.

 

Елена Смирнова: Бог в помощь!

​

Елена Старостенкова: Спасибо! Вот так наша работа всё ширится и ширится. Когда мы только приступали к этому делу, мне казалось, что ничем, кроме организационной работы, заниматься не получится. Суета с регистрацией фонда, открытием и ведением счетов, казалось, съедает всё время. Но и это миновало. Сейчас много работы содержательной, и много предложений приходит от разных людей, которые хотят и что-то конкретное сделать для будущего мемориального центра, и свои истории рассказать. Так и набирает обороты наша работа. И крепнет надежда, что мы справимся. При этом жизнь подбрасывает всё новые вопросы и вопросики. Напомню в этой связи ещё об одной дате. 26 августа – день памяти владыки Серафима Звездинского, расстрелянного 80 лет назад, в 1937 году. Этот день в этом году торжественно отмечался в Дмитрове. При музее владыки Серафима в Дмитрове существует домовая церковь, так же, как она существовала во времена, когда владыка там жил. Мероприятий в этот день в Дмитрове было немало, все они были интересные. Служба была потрясающая, пел детский хор. Мы очень дружны с музеем владыки, но никак не можем найти формат взаимоотношений с нашим фондом. Вот ведь незадача, ведь владыка был очень дружен с семьей Шиков-Шаховских, состоял с ними – и с о. Михаилом, и с его женой, и его невесткой – Анной Дмитриевной Шаховской – в переписке многие годы. Отец Михаил писал, что, если бы ему позволило глубокое уважение к иерарху, то он бы сказал, что два его ближайших друга – владыка Герман Ряшенцев и владыка Серафим Звездинский. Но как сегодня строить отношения между двумя мемориальными центрами, этого мы пока не придумали. Такой вот парадокс, право слово!

 

Елена Смирнова: Думаю, жизнь всё поставит на свои места.

 

Елена Старостенкова: Хочется надеяться. Я с большим удовольствием посадила липу рядом с музеем владыки Серафима и очень рассчитываю, что рано или поздно из Дмитрова народ тоже приедет к нам и примет участие в каких-то работах.

 

Елена Смирнова: Елена Евгеньевна, не могли бы вы напомнить радиослушателям о том, как обустраивалась церковь в вашем доме в Малоярославце?

 

Елена Старостенкова: Домовая церковь отца Михаила в Малоярославце была очень простым сооружением. В основе был осиновый сруб, привезенный из какой-то близлежащей деревни. Денег, чтоб нанять плотников и поставить этот сруб, не было. И отец Михаил ставил эту пристройку, будущую домовую церковь, вместе с отцом Михаилом Соловьёвым. Но, судя по воспоминаниям моей мамы, главным строителем был как раз отец Михаил Соловьёв, будущий епископ Мелитон и ректор Ленинградской духовной академии, который в то время вынужденно тоже поселился под Малоярославцем в деревне Бородухино. Деревня эта расположена буквально в нескольких километрах от Малоярославца, и потому Соловьёвы и Шики часто бывали в гостях друг у друга. Михаил Дмитриевич – в те годы о. Михаил Соловьёв – скрывал свой сан и вышел на открытое служение уже после войны. Он много помогал о. Михаилу и по хозяйству, и при обустройстве потаённой церкви. С ней связана и одна чудесная история.

 

Священнические документы отца Михаила Соловьёва хранились в этой потаённой церкви за иконой Богородицы. Говорят, что буквально за день до того, как за отцом Михаилом пришли, то есть за день до того, как в потаённой церкви на Успенке произошёл обыск, образ Богородицы как-то покосился. Оба священника восприняли это как знак. Михаил Дмитриевич свои документы из-за этой иконы забрал и унёс. Возможно, именно это и спасло его тогда от ареста. Отец Михаил Соловьёв вернулся к открытому служению тогда, когда это стало возможным, принял постриг и много доброго успел совершить для Русской православной церкви.

​

Елена Смирнова: Скажите, а у вас сохранились какая-то утварь, может быть, иконы от этой церкви? Что-нибудь есть? Вы, наверное, будете её восстанавливать? Или она уже восстановлена?

 

Елена Старостенкова: Нет, церковь пока не восстановлена. Правильно, наверное, было бы восстанавливать церковь, а потом уже жилую часть дома. Но в нашем случае так не получается. Церковь была пристроена: одна стена у дома и у церкви общая. Поэтому восстанавливать нужно всё в комплексе, а не по частям. Это требует и немалых средств, и довольно серьёзной подготовительной работы. Вот ею мы и занимаемся постоянно, планируя восстановить и дом, и домовую церковь.

 

Об иконах. В семье сохранилась престольная икона деда, это икона распятия. Она хранится в Москве. Каждый год 27 сентября мы её привозим в дом на поминальную службу. Привозим и увозим обратно. К сожалению, хранить её – икону XVII века – в Малоярославце пока негде. Иконы, которые были в доме, в лихие 90-е годы были украдены. Так и осталась в семье единственная икона – та, которая хранилась в Москве.

 

Елена Смирнова: И это икона распятия! И расстрел произошёл именно в день воздвижения Креста Господня. Говорят, что это знак Божьего благоволения, когда призвание Божье происходит в день великого праздника.

 

Елена Старостенкова: Одна из статей об о. Михаиле, которую написала моя тётя, Елизавета Михайловна Шик, так и называлась – «Расстрел на Воздвижение».

 

Елена Смирнова: Многие подвижники выпрашивали себе такую же кончину, которая была у нашего Господа, мы знаем, так делали апостолы. И вот этот знак, который был явлен, может быть, он как раз и говорит о том, что этот человек не только прожил всю свою жизнь как праведник, как истинный служитель Божий, но еще и попал туда, где над нами теперь сияет этот крест. Да, отец Михаил Шик своей жизнью доказал, что шёл он путем креста и ушёл с этим крестом. Крест его вознёс на небеса.

 

Я напоминаю, дорогие братья и сестры, что сегодня в гостях у нас в студии «Радио Радонеж» была Елена Евгеньевна Старостенкова, внучка священника Михаила Шика, расстрелянного в Бутове богоборцами 27 сентября 1937 года.

 

Передачу провела и подготовила к эфиру Елена Смирнова.

 

К публикации текст подготовили  Альмира Ахмерова и Екатерина Вальцифер.