Благотворительный фонд
«101 км. Подвижники Малоярославца»
«В любви раскрывшаяся Анна»
Анна Александровна Бруни (1898-1957)
Анна Александровна Бруни, в девичестве Полиевктова, родилась в Москве в семье известного врача-инфекциониста Александра Александровича Полиевктова, заведующего Павловской детской больницей. Иными словами, родилась она в семье, связанной родственными и дружескими узами со многими действующими лицами русской культуры конца XIX - начала ХХ в.
Дед по материнской линии, А.В. Орешников, по статусу купец первой гильдии – крупнейший специалист по русской и античной нумизматике, действительный член Российской Академии Наук, друг и сподвижник П.Третьякова. Мать, Татьяна Алексеевна Полиевктова, принимала живейшее участие в культурной жизни своего времени, и круг поэтов, музыкантов, художников, богоискателей Серебряного века был ее кругом. Она была близкой подругой Екатерины Алексеевны Андреевой-Бальмонт (жены Константина Бальмонта), крестной ее дочери Нины. В семье Бальмонтов Татьяна Алексеевна с детьми какое-то время жила после развода с мужем, и в России, и за границей.
А.А. Бруни
Т.А.Полиевктова с детьми:
стоят (слева направо) Анна, Мария, Ольга; на коленях у матери Петр.
К.Д.Бальмонт с дочерью Ниной (справа)
и Аней Полиевктовой (слева). 1908-1909
Братья Бруни (слева Николай, справа Лев), 1913
Выбор пути
Анна Полиевктова была плоть от плоти Серебряного века – как и ее избранник Николай Александрович Бруни, и его брат Лев, с которыми она и Нина Бальмонт дружили с детства.
Николай Бруни был человек необычайно яркий: поэт, художник, музыкант, полиглот; в Первую мировую войну пошел на фронт санитаром-добровольцем, а потом стал военным летчиком.
Тяжело раненный в воздушном бою, находясь между жизнью и смертью, он дал обет: если выживет, станет священником. В 1918 г., выйдя из госпиталя, он бежит в Москву из оккупированной австрийцами Одессы и некоторое время еще служит в 1-м авиаотряде Военно-воздушных сил Красной Армии. К этому времени относится посещение Оптиной пустыни и первая встреча со старцем Нектарием [Преподобный Нектарий Оптинский (в миру Никола́й Васиильевич Тиихонов, 1853-1928)].
Анна Александровна вспоминала: «…Летом 1918 года Маруся [прислуга матери А.А.] поехала к себе на родину и уговорила меня поехать с ней, сказав: ”Ведь у нас недалеко замечательный монастырь и в нем старцы”. <…> Я предполагала в то время выходить замуж за Николая Александровича Бруни, который служил тогда в Москве летчиком. Он сам с радостью поехал бы со мной, но из-за службы не мог. <…> Неожиданно мой жених приезжает. <…> Мы входим, и батюшка [о. Нектарий] встречает нас приветливой улыбкой, благословляет одним крестным знамением, говоря: ”Ступайте вместе, Господь вам поможет”. <…> Мы оба были как бы разочарованы простотой и быстротой батюшкиного приема». Позже разочарование сменилось пониманием: «… Так промыслом Божьим попали мы с женихом в Оптину и получили батюшкино благословение на брак, не имея еще в себе ясного решения на общую жизнь…» [Цит. по машинописной книге о семье Н.А. и А.А.Бруни, составленной З.Н.Бруни, женой их сына Михаила Николаевича Бруни. Архив семьи Бруни.].
Н.А.Бруни – летчик. 1917-1918
19 сентября 1918 года Николай и Анна венчались в церкви Спаса на Песках. Свадьбу справляли в доме Бальмонтов, где в то время жила невеста. Стихотворение К.Д. Бальмонта к этой свадьбе «Новобрачному Николаю Александровичу Бруни» завершается такими строками:
И если сказка дней обманна,
То не обманна навсегда
В любви раскрывшаяся Анна,
Улыбка, роза и звезда.
[Вероятно, это стихотворение К.Бальмонта не было опубликовано. Его полный текст сохранился в семейном архиве Бруни.]
И вот они вместе – Николай Александрович, «…человек очень разносторонне одаренный, сложный, непредсказуемый, со своими ”вершинами” и ”безднами”. И рядом с ним легкой тенью – женщина, очень эмоциональная и сдержанная, способная на бесконечную верность и жертвы, стойкая в беде и непритязательная в радости» [М.М. Старостенкова-Шик. Анна Александровна Бруни. Рукопись,.М., 2008, семейный архив Шиков-Шаховских].
Матушка Анна Александровна
В начале 1919 г., когда Н. Бруни не прошел медкомиссию и был списан из авиации, молодые супруги уехали в Харьков, где Николай Бруни был рукоположен в диаконы, а вскоре и в священники владыкой Сергием Королевым, двоюродным братом Е.А. Бальмонт.
Отец Николай Бруни. Клин, 1927
В сельском приходе сотрясаемой Гражданской войной Украины молодые батюшка и матушка вступили на новое для обоих поприще. Но в 1921 г. жить там, по-видимому, стало невозможно, и супруги Бруни с ребенком (сын Михаил, р.1919) где пешком, где случайным транспортом вернулись в Москву.
Отец Николай служил в разных приходах, один из которых был в селе Косынь недалеко от Оптиной пустыни. Там Николай и Анна снова встретились с о. Нектарием и ближе узнали его (в Оптиной жили тогда мать Николая Бруни и семья его брата Льва – они были духовными чадами старца) [Сарабьянов Андрей. Жизнеописание художника Льва Бруни. Издательство RA. М., 2009].
О последней встрече с о. Нектарием вспоминает А.А. Бруни: «Оптина была только что разорена, и батюшка Нектарий был взят в тюрьму в Козельске, где он заболел. Хлопотами своих духовных детей ему было разрешено лечь в горбольницу, но около его постели непрерывно сидел солдат с винтовкой в руках. В мае или апреле 1924 года неожиданно прибегает к нам на квартиру келейник батюшки о. Севастьян и говорит:”Батюшка просит вашего разрешения посетить вас сегодня. Он уезжает на поруки в село Холмищи и перед отъездом хочет побывать у вас”.
Его внесли на второй этаж. Он сказал мне: ”Бог благослови тебя. Сколько у тебя детей?” Я ответила: ”Трое, батюшка”. –”Ой, много! и все ты одна”. Я подумала:”Батюшка не узнает меня”. Прошло 10 лет. Муж мой был арестован, и я осталась с шестью детьми одна. И тут я поняла, что батюшка знал, что я останусь одна с детьми, в трудных обстоятельствах. Только надежда на Божью помощь и заставила меня вытянуть эту сверхтяжелую ”поклажу”» [Цит. по машинописной книге о семье Н.А. и А.А.Бруни, подготовленной З.Н.Бруни, женой их сына Михаила Николаевича Бруни. Архив семьи Бруни.].
Вскоре и церковь в Косыни была закрыта. Некоторое время о. Николай служил и жил с семьей в Клину, а в 1928 г. ушел за штат.
Л.А.Бруни.
Портрет старца Нектария.
1922. Б., тушь
В этом же году он вернулся к авиации – получил работу в области авиастроения. Семья получила служебную квартиру в Москве – две комнаты в бараке, появился стабильный заработок. Это благоденствие продолжалось до 1934 года, когда Николая Бруни арестовали. Приговор был – 5 лет лагерей.
Хранительница семьи
Анну Александровну с шестью детьми из казенной квартиры выселили, да и в Москве оставаться им было не положено. Семья «врага народа» нашла приют в Малоярославце, где Льву Бруни удалось купить для невестки и племянников полдома на ул. Герцена. Анна Александровна, знавшая языки с детства, окончила заочно пединститут в Калуге и стала преподавать немецкий в городской школе.
Н.Я. Мандельштам в своих записках упоминает о том, как они с Осипом Эмильевичем в 1937 году приезжали в Малоярославец (по совету Льва Александровича Бруни) в поисках места за 101 километром, где они могли бы поселиться: «Высланная из Москвы Аня /Н.Я. пишет “Надя”/ Бруни и ее дети уже несколько лет жили в Малоярославце. Осенью рано темнеет. Освещен в Малоярославце был только вокзал. Ночной городок привел нас в такой ужас, что, переночевав у Анны Александровны, мы наутро сбежали в Москву. Лёвиного совета мы не приняли: нужна была сила духа скромной и нежной Ани Бруни, чтобы вынести этот страх, как платком покрывавший город» [Н .Я.Мандельштам. «Воспоминания». Изд-во Директ Медиа, 2018].
Между тем для Анны Александровны и ее детей Малоярославец не был городом ужасов. Жили трудно, но не безрадостно: здесь были другие «стопервики» – люди той же культуры, с которыми сложились дружеские отношения; было духовное прибежище – потаенная церковь о. Михаила Шика: “Анна Александровна приходила с девочками в нашу тайную церковь (всегда пели, семья вообще очень певучая); были совместные празднования дней рождения, игры в саду или походы на речку, в лес и т. п.” [М.М. С.-Ш.]. Не так уж далеко была Москва, так что не разрывалась связь с самыми близкими и испытанными друзьями – Львом Александровичем Бруни и его женой Ниной Константиновной Бальмонт-Бруни. Постоянно приезжали и гостили их дети, «московские брунята»: «… спали на чердаке и сеновале, а то и прямо во дворе, под открытым небом, варили картошку и кашу, жарили на постном масле черный хлеб. Жили дружно и весело. Походы за грибами и ягодами, рыбная ловля, охота, пикники. По вечерам мы, молодежь, бродили всей компанией по лесу, слушали соловьев, собирали светящиеся гнилушки» [Л.Б.Либединская «Зеленая лампа», АСТ, Астрель, 2012].
Подрастали дети, рано ставшие настоящими помощниками матери – «…очень разные, но все яркие. Старший Миша – лучший спортсмен не только в школе, но и в городе, Настя – признанная красавица; колючая, язвительная Агния (Гуля), кроткая Аллочка, деловитая Танечка и прелестная малышка Дашенька» [Старостенкова-Шик М.М.].
А.А.Бруни с детьми: слева направо – Таня, Алла, Даша (на коленях у матери), Гуля (Агния), Миша.1935
К мужу. Дальняя дорога и короткие свидания
Среди жен «врагов народа» Анна Александровна могла даже считаться счастливицей: она получала все-таки письма от мужа; более того, дважды ездила к нему на свидание в Ухту. Дорога занимала около 2 месяцев, добираться приходилось всеми видами транспорта, вплоть до лодок летом и собачьих упряжек зимой – ради нескольких дней. В семье хранится пропуск Управления Ухтпечлага НКВД от 21 июля 1937 г., действительный по 26 июля. Это – второе и последнее – свидание было «гонораром» заключенному Бруни за создание памятника Пушкину к 100-летию смерти поэта [См. документальный фильм «Лагерный Пушкин»].
С этого свидания Анна Александровна привезла рисунок – автопортрет Н.А.Бруни (дети просили привезти фотографию отца, что оказалось невозможно) и тетрадь его стихов.
4 апреля 1938 года Николай Александрович Бруни вместе со многими другими заключенными лагеря был расстрелян. Семья об этом не знала – просто перестали приходить письма.
Н.А.Бруни. Автопортрет.
1937. Б., кар.
Война
Когда началась война, у Анны Александровны в Малоярославце оставались ее мать Т.А. Полиевктова и четыре дочери. Миша был в армии, Настя, работавшая в Москве, эвакуировалась со своим заводом. Анне Александровне с младшими детьми семьей и матерью эвакуироваться не удалось.
В октябре немецкие части подошли вплотную к Малоярославцу, начались бои за город. Спасаясь от бомбежек, семья Бруни, как и многие, укрывалась в деревне. А когда вернулись в город, в их доме стояли немцы. Как учительнице немецкого (о чем знал весь город), Анне Александровне предложили работать переводчицей в гражданской комендатуре – это давало кров (каморку в своем же доме) и паек (хлеб).
Деваться было некуда, и она решилась – спасая семью и надеясь как-то помогать бесправным и безъязыким жителям города. Последнее ей действительно иногда удавалось, например, она узнавала о готовящихся реквизициях или каких-то других акциях и предупреждала людей. После войны к ее дочери Алле подходили на улице люди и благодарили за мать (тогда уже отбывавшую 10-летний срок за пособничество немцам).
Не пощадят
В конце декабря 1941 наши войска в ходе контрнаступления начали отвоевывать Малоярославец. Анна Александровна приняла непростое решение – уходить с немцами, взяв детей: судя по тому, что было известно о практике особых отделов наступающих советских войск, за работу в немецкой комендатуре ее, (еще и жену «врага народа»), сгоряча могли расстрелять без суда и следствия.
Она надеялась добраться до Праги, где жила ее замужняя сестра Ольга. Мать поддержала ее в этом решении (сама же решила остаться). Комендатура предоставила семье сани, и Анна Александровна и четыре ее дочери отправились в свой горький путь к новым тяжелейшим испытаниям. Под бомбежками, по дорогам, забитым отступающими войсками, в лютые морозы их довезли до Рославля, где они надолго застряли в прифронтовой полосе.
.jpg)
Вокзал в Рославле. 1941-1943
Вспоминает дочь А.А. Бруни, Алла: «Зиму мы прожили в Рославле, работая в госпитале. В мае старшую сестру – Агнию угнали в Германию. Мы были худы и бескровны, а мама в сорок два года выглядела совсем старухой. В июне забрали и меня. На вокзале стоял бабий вой, плач. Прощались с детьми, угоняемыми на чужбину, в неизвестность. Мама стояла как тень. Я видела ее очень большие голубые глаза. Она была фанатично-верующей (это вплеталось в ее многострадальную жизнь), и она сказала: ”Смерти не бойся – все под Богом ходим … больше всего на свете бойся разврата» [Воспоминания Аллы Николаевны Трещалиной (ур.Бруни). Рукопись, семейный архив Бруни].
Потом забрали и Таню. С матерью осталась только младшая – Даша, с которой она в конце концов после долгих мытарств добралась до Праги. Ольга Александровна не сразу узнала сестру и племянницу, до того они были измождены и оборваны. В Праге они и оставались до конца войны.
К своим! На Родину!
Репатриацию Анна Александровна восприняла как долгожданную возможность вернуться домой, собраться всей семьей; была у нее и надежда на возвращение мужа. Настрадавшиеся в рабстве дочери тоже рвались на Родину. Пройдя фильтрационные лагеря, разными путями все они вернулись в Малоярославец (выбора места жительства не предоставлялось), под надзор правоохранительных органов, без права выезда. Между тем дом их был реквизирован. Ютились у друзей.
Вскоре Анну Александровну арестовали, судили и приговорили к 10 годам лагерей. Сначала она содержалась в Калуге и дочери могли ее там навещать. Алла со своим женихом Митей Трещалиным ездила к матери за благословением, без чего брака не мыслила. Потом Анну Александровну перевели в исправительно-трудовой лагерь в Мордовии.
(Дмитрий Трещалин, школьный товарищ сестер Бруни, только что вернулся, пройдя всю войну, гвардейцем со многими боевыми наградами. На фронте он вступил в партию, и «все дороги были ему открыты». Но когда от него потребовали отказаться от брака с поднадзорной – он положил на стол партбилет, перечеркнув для себя на всю жизнь возможности советской карьеры. Никогда, насколько известно, не сожалел об этом.)
Дмитрий и Алла Трещалины
«...Ни в чем не виновата»
В 1954 году по определению Военного Трибунала Московского военного округа приговор в отношении А.А. Бруни был отменен, дело прекращено за недоказанностью состава преступления. Она вернулась в Малоярославец совсем больная (астма, эпилепсия), но со справкой о полной реабилитации. «Мне сказали, что я ни в чем не виновата», - говорила она дочерям.
Последние годы Анна Александровна прожила в семье дочери Аллы, в доме ее мужа, Дмитрия Степановича Трещалина.
Перед домом Трещалиных на ул. Кутузова в Малоярославце (не сохранился): А.А.Бруни с внуком Ваней Трещалиным, Д.Г.Мирза (муж Агнии) с дочерью Таней,
Алла Трещалина с дочерью Машей на руках. 1955
Анна Александровна Бруни умерла во время приступа эпилепсии в 1957 г. Похоронена на Малоярославецком кладбище.
Наталья Шаховская